Метка: Oikoumene

Continue reading “Интервью Фёдора для немецкого журнала ZILLO (10/2013).”

Das russische Projekt Theodor Bastard wird – soviel schon vorweg – auch mit ihrem neuen Album “Oikoumene” nicht jeden Hörernerv treffen, vereinen sie doch in ihren Songs Klangwelten, die unter die Rubrik Weltmusik gelistet werden und damit nicht nur ethnisch gefärbt sind, sondern auch orientalisch anmuten.

Diese Kombination mündet in ätherisch-atmosphärischen Songs, die insbesondere vom Gesang Yana Vevas und den begleitenden, permanent vorhandenen Percussions leben.Далеко не всякая нервная система сумеет выдержать новый альбом “Oikoumene” российского музыкального проекта Theodor Bastard. Их композиции – это сочетание звуков окружающего нас мира, ярко приукрашенных этническими и восточными мотивами. Это совмещение дарит привкус нечто неземного, атмосферного, особенно в тех композициях, сопровождаемых вокалом Yana Veva и изобилующих перкуссией.

Continue reading “Немецкий взгляд на Ойкумену”

— Про новое видео Orion говорили, что оно делалось шесть лет. Насколько этот клип сейчас актуален для вас, особенно если учесть перемены в стиле группы?

— Видео действительно оказалось долгостроем. Но во многом это и промо-фишка: «Пять лет художник рисовал!» Думаю, что у режиссера и художника Артура Меркулова просто не всегда хватало времени на этот клип: работа некоммерческая и он не всегда мог себя ей посвятить. Можно было сделать быстрее, конечно. Надеюсь, Артур на меня не обидится за эти слова. Песня Orion давно ушла из нашего репертуара, она даже не была записана. И вживую мы ее перестали играть, хотя раньше исполняли. То, что мы слышим в видео, это, по сути, репетиционная запись. Хотя звучит неплохо — сыро, живо и энергично.

— Каждый раз, когда у Theodor Bastard дело доходило до клипов, ваша музыка провоцировала режиссеров на нечто мрачное и психоделическое? И каждый раз это оказывался мультик. Почему так получается?

— Так и музыка у нас психоделическая, разве нет? (Смеется) Я много интересовался темой российской анимации — она ведь ценится во всем мире, это сильное направление. Знаете, как минимум два наших мультика получили «Оскара». Взять хотя бы Норштейна с его «Ежиком в тумане» — он ведь тоже психоделический режиссер. Поэтому мне кажется, что эта черта относится не только и не столько к нашей музыке, сколько вообще к стилистике российской анимации. Есть классные современные художники. Те же Кол Белов и Артур Меркулов снимали нам клипы. Для мультфильмов замечательного петербургского художника Андрея Бахурина мы записывали музыку. Никита Брусов в свое время делал нам оформление сайта, которое получило премию Артемия Троицкого «Степной волк». Все эти работы отличал мрачный языческий контекст. И мне кажется, что это одна из характеристик и российской анимации. Тот же Артур родом из Сибири, мы много обсуждали с ним какие-то шаманские корни, легенды, языческую культуру, сохранившуюся и в Бурятии, и на Дальнем Востоке, и в Туве. Нас это очень занимало, и мы много времени посвятили тому, чтобы продумать сюжет и вплести в него символы — не явные, но раскрывающиеся для внимательного слушателя и зрителя.

— Насколько эта страшноватая эстетика близка вам сейчас? Поначалу Theodor Bastard относили к дарк-направлениям, вы долго старались от этого уйти, в итоге сейчас мы имеем этнику в ассортименте. Но получается, что вам от старых «страхов» никуда не деться…

— Да, последний клип мрачноват, но он все-таки не готический. Я бы не ставил знак равенства между готикой и тем, что делаем мы, это разные вещи. Что касается дарк-культуры — она штампованная и мне совершенно не интересна. Есть какие-то уже давным-давно придуманные вещи — мыши летучие, люди в паутине, заброшенные дома. Многие образы уже настолько избиты, что и ребенка не впечатлят. Зато психоделические вещи меня всегда привлекали. Например, ранние Pink Floyd — для меня это определенный музыкальный фетиш. И когда что-то подобное говорят про нас, это очень здорово. Еще я большой поклонник трансперсональной психологии, она тоже в какой-то степени близка к психоделике. Мне кажется, это неплохо, если мультик меняет тебе сознание: «Уау, мне снесло крышу!» Это в принципе наша цель. Музыка и искусство должны шокировать. А главная идея психоделии как раз в том, чтобы сознание индивидуума менялось. Неважно какими средствами — музыкальными, художественными, химическими. И мне кажется, что это здорово и правильно! Это побуждает людей, которые нас слушают или смотрят, к новым изысканиям, новому опыту. Это очень важно. Пусть говорят, что это плохо, или, наоборот, кого-то вскрыло. Хуже всего, если человек остается равнодушным: «А, да никак, нормально». И с нашими видео реакция всегда была только «за» или только «против». Это главная похвала и художнику, и нам.

— При этом фотосессии группы, где вы предстаете в образах пейзан в шитых рубахах на зеленых полях, достаточно «приземлены». Как это все вместе склеивается с вашими идеями, музыкой, образами на обложках?

— Все просто. Фотографии — это скорее менеджерская история. Афиши должны привлекать внимание широкой публики. Для промо обычно выбираются фотографии типа «группа стоит вся вместе с какими-нибудь инструментами». И тут нет ничего плохого, потому что мы долго не делали персонализированных фото. Сейчас мы стали более конкретны. Но мне кажется, скрывать свое лицо в данный момент тоже не стоит. Мне, например, это не важно. Но в группе играют прекрасные музыканты, и будет не совсем правильно прятать их за ширмой. Это не значит, что мы уйдем совсем в «попсу». Может, опять погрузимся в абстракции. Но сейчас это такой эксперимент.

— Я бы сказал, что у вас в последние годы стало происходить некоторое распыление имиджа. На обложке — один образ, на промо-фото — другой, слушаешь музыку — третий, а на концерте группа в фолк-костюмах, да еще и девушки с танцем живота. Не перебор?

— Я понимаю, о чем вы говорите. Но образ скорее возникать должен у слушателя. У нас, по-моему, все довольно цельно. В том же буклете к Oikoumene мы во вполне человеческом виде фигачим в студии на этнических инструментах. Мы и хотели выйти из тени, отобразить, что альбом писался вживую, и как это происходило. А то, что мы появляемся на сцене в косоворотках, для нас естественно, мы так себя чувствуем. Опять же, я не понимаю музыкантов, которые появляются перед зрителями чуть ли не в домашних тапочках. Все-таки сцена — это какая-то актерская работа, это в том числе и задача увлечь публику. Ты должен создать определенное ощущение у зрителя, увлечь его собой и изменить сознание не только музыкой, но и внешним видом. Мне всегда нравились группы с яркой визуальной составляющей — The Residents, Laibach, Pink Floyd. И я буквально с детства нахожусь в плену этих концепций. Назвался груздем — полезай в кузов.

— «Выйти из тени» вообще правильное выражение в отношении Theodor Bastard. В последнюю пару лет вы действительно начали светиться, в хорошем, рабочем смысле слова — альбом, концерты, в том числе зарубежные. После выхода Oikoumene что-то изменилось в отношении публики, или это стало результатом грамотной менеджерской работы?

— Думаю, прежде всего сработал альбом. Честно — это первый альбом за много лет, которым я доволен. Когда мы его завершили, я буквально прыгал по комнате. У меня таких чувств не было, наверное, ни к одной предыдущей работе. Я не говорю, что доволен на сто процентов, но было совершенно детское ощущение, что я слепил что-то настолько неимоверно прущее, что хочется плясать и бить себя кулаком в грудь. (Смеется) Наверное, сработала искренность работы и ее подача. Мы альбомы долго вынашиваем, но они не всегда получаются удачными с музыкальной точки зрения. «Белое» был потрясающим по материалу, но, по-моему, я его «пересидел» как продюсер — это определенный промах. Я даже попытался исправить ошибки, сделал еще одну версию — «Предчувствия и сны». Но вот когда мы записали Oikoumene, я почувствовал — это что-то. И публика, наверное, просекла: люди интересуются, покупают его на концертах и в Интернете на порядок больше, чем другие альбомы!

Сейчас с этой работой связано еще одно наше событие. Диск только что вышел в Германии на лейбле Danse Macabre, причем нам предложил издаться сам Бруно Крамм из группы Das Ich — это тоже определенный показатель. Хотя Das Ich я и не люблю, это было приятно. Альбом получился очень интернациональный. Песен на русском в нем нет, но он понятен людям с самым разным культурным бэкграундом. Нам пишут совершенно удивительные письма из Германии, из Южной Америки. Недавно один поклонник из Англии приезжал на наш концерт в Румынии! И перед этим он спрашивал, не будет ли концерта еще где-то поближе, а то обидно купить билет в Румынию, а мы потом появимся где-нибудь в Эдинбурге. (Смеется) Но мы его успокоили, объяснив, что это ближайшее к Англии место, где нас пока можно застать — и он прилетел. Для меня это показатель даже не популярности, а того, как работает музыка — это международный язык, способный объединять людей, и это потрясающе. Конечно, толковый менеджмент в продвижении группы тоже играет огромную роль. У меня есть друг, который занимается коммерцией, и он говорит: «Плохой товар можно продать только однажды. Один раз — все, что угодно. Второй раз — только хороший товар». И при всем менеджменте, если бы у нас был плохой товар, мы бы давно вышли из строя.

Continue reading “Обыкновенная трансцендентальность”