Перед концертом в Петербурге лидер группы «Theodor Bastard» рассказал «Комсомолке» об отечественных исполнителях, незаконнорожденных детях и случайных встречах.
К творчеству “Theodor Bastard” можно относиться по разному. Кому-то нравится мелодичный вокал Яны Вевы и электронные аранжировки с множеством непонятных звуков, а кто-то считает группу просто скучной и слишком пафосной.
Одно можно сказать точно: коллективу тесно в рамках клубов. Маленькие и, порой, очень душные помещения просто не дают вырваться на свободу женскому голосу и ветреной свободной мелодии.
Перед концертом корреспонденты «Комсомолки» встретились с лидером и гитаристом группы Федором Сволочью, чтобы задать пару вопросов.
– Привет, Федор. Что же означает “Theodor Bastard”?
– Само по себе, слово Bastard многогранно. В Америке это ругательство, а вот в Англии так называли незаконнорожденных детей знатных персон. А если в энциклопедию заглянуть, то будет написано «микс», «помесь», то есть что-то несуразное. Как раз, когда мы начинали – это вполне соответствовало нашей музыке.
– А когда произошел это перелом от невероятных первых пластинок с огромным количеством шумов и непонятных звуков к мелодичным композициям с женским вокалом?
– Не знаю. Я никакого перелома не заметил. Просто я всегда увлекался шумами и вплести в этот хаос женский голос хотелось тоже всегда. Мы были практически первые, кто провел такой эксперимент. Когда же это стало использоваться повсеместно, нам стало уже не интересно. Вот так, наверное, и пришли к той музыке, которую делаем сейчас.
– Какую музыку сам слушаешь?
– Очень много этники: арабская, пакистанская, персидская, афганская музыка. Классический индастриал 80-х годов, трип-хопа много. Вот, наверное, что понемногу влияет на наш стиль.
– Как же это все сочетается с русской речью, с русским слогом?
– Не очень… Но у нас же и русская народная музыка тоже присутствует! Вот если взять, как пример, последний альбом, то там много славянских мотивов. Мы вообще решили не ограничивать себя каким-то конкретным направлением.
Чем интересен именно музыкальный коллектив? В чем его отличие от просто исполнителя? В коллективе музыканты влияют друг на друга. В группе можно родить что-то такое, что каждый из участников просто бы не сделал сам. Этим и интересно. У нас подобрался именно подобный состав. К примеру, наш перкуссионист любит Rolling Stones, басист слушает агрессивную электронную музыку, барабанщик – поп-рок. Вот все это смешение интересов и дает в итоге группу «Theodor Bastard».
Наша музыка не бросается сразу в уши. Мы не попса, где все на поверхности и слышна каждая нота. Например, в последнем альбоме «Белое» я попытался создать многослойный «пирог», чтобы с каждым новым прослушиванием открывался какой-то слой. Сразу не слышно всего, что там наворочено. Мне кажется иногда, что перемудрил немного (смеется).
– Как получилось, что столько интересных людей собрались в одной группе?
– Ну как люди встречаются? Случайно. Даже не учились вместе, ничего такого. Клавишника Тараса мне порекомендовал кто-то из знакомых. Изначально он вообще играл на ударных! Потом мы ему синтезатор купили – он стал клавишником. Басист приходил послушать нас на первых концертах, когда я еще выступал в совершенно другом коллективе. Мы ему купили бас – он стал басистом. И так далее. Все просто шло, один за одним.
– Хотелось бы сыграть с кем-нибудь из отечественных музыкантов? Поэксперементировать.
– «Оле Лукойе», «Театр яда» – мы с ними неоднократно играли. Но коллективы эти все больше «широко известные в узких кругах». Известные же группы, мягко говоря, странные, я не хотел бы с ними играть. Вообще, не считаю русский рок чем-то выдающимся. Не показатель ни в музыке, ни в аранжировках. Не могу относиться к нему серьезно. Лучше сыграть с Дживаном Гаспаряном! Вот это почетно.